"Родилась в 1934 году во Всеволожском районе, деревня Губки (позже деревня вошла в состав деревни Романовка). В семье нас было пять человек – папа, мама, сестра 1921 года рождения, брат 1929 года рождения и я. 

 

Помню летом 1941 года стояла хорошая погода. Вся семья была дома, топили баню. Меня отправили проверить, сгорели ли дрова. Когда я шла обратно, увидела в небе самолёты. Началась сильная перестрелка, а я стояла и смотрела на огоньки, было не страшно, даже интересно. Выбежал отец, схватил и унёс меня в дом. 

 

До войны папа работал на фабрике Микояна, мама всё время занималась коровой, возила молоко в город, потом корову забрали. В начале войны папа стал работать на Ржевке на военном заводе, сестра работала медсестрой в яслях. Пока шли поезда, они ездили на работу. Сестру в начале войны хотели отправить в эвакуацию с яслями, она собиралась меня взять с собой, уже даже были приготовлены вещи, но её не взяли, не знаю почему. В военное время отец и сестра были на разных работах - рыли окопы, валили лес. 

 

1 сентября 1941 года я пошла в 1 класс. Там нам давали по полкусочка хлеба. Помню, что вокруг школы были вырыты окопы. В школу я ходила очень недолго, наверное её закрыли. 

 

Не помню, чтобы мы сильно голодали. У нас была своя картошка. До войны мы собирались покупать поросёнка, и у нас остались сухари. Рядом был скотный двор, и когда животных забрали, остались целые кучи дуранды. Не было ни одного дня, чтобы я не поела хоть что–то. 

Однажды приехал бывший дачник, с собой дать ему было нечего, но мама его покормила овсяным киселем. Как-то папа дал ведро картошки соседям, у них была большая семья и они очень голодали. 

 

Когда начали строить Дорогу жизни, к нам поселили трех военных. Они занимались инспектированием продовольственных машин. 

 

Папа и сестра начали работать на аэродроме, недалеко от нашей деревни. Мама и брат работали на Дороге жизни. Брату было 12 лет, но он работал наравне со взрослыми. Я оставалась дома одна. Военные меня подкармливали, когда садились кушать, каждый раз подзывали меня и угощали, иногда давали кусочек сахара. 

 

Во время бомбёжек никуда не прятались, выходили только на крыльцо дома. 

 

Однажды ночью со страшным свистом упала бомба где–то поблизости, но наш дом не пострадал. Но ужасный свист бомбы я запомнила на всю жизнь. Ещё запомнились прожектора в небе и звук самолётов, по которому мы научились распознавать, чьи самолёты летят. 

 

В марте 1942 года папа умер. Ещё до войны ему нужна была какая-то операция, он всё тянул, всё время работал. Я была одна дома, папа умер при мне, помню, он очень любил меня, я всегда бегом встречала его с работы. 

 

29 марта поздно вечером пришли военные и сказали, чтобы мы выехали утром на Мельничный Ручей. Всю ночь мы собирали вещи, набралось несколько мешков, утром мы погрузили всё на санки. Для маленьких детей давали подводу и сестра договорилась, чтобы меня взяли на эту подводу. Мама с сестрой и братом бежали рядом с санками, чтобы я не потерялась. У нас ещё был взрослый двоюродный брат, он болел, во время переезда он потерялся. Так его не нашли. 

 

Добрались мы до дома дальних родственников на Мельничном Ручье. Там было очень много народу, прожили мы там недолго, пару недель. Потом помню, как нас погрузили в вагоны, они были битком набиты людьми. Расположились наверху, спали по очереди, потому что не было места. Рядом была какая-то родственница, она умерла. Много людей в поезде умирало. Во время поездки я заболела кишечной болезнью, сестре удалось найти фельдшера, мне давали таблетки, я поправилась. Ехали очень долго. На одной остановке брат пошел за кипятком и отстал от поезда. Мама сходила с ума, всё время стояла у дверей. Но брат нашёлся на следующий день, ему помогли добраться до нашего поезда. Привезли нас за Красноярск. Оттуда ехали на грузовиках, на волокушах. Когда приехали в село, местные, узнав, что мы из Ленинграда, кричали «Людоедов везут». 

 

В мае брат сильно заболел и лежал очень долго, но вылечился и даже обошлось без осложнений. Сестра работала на лесоповале. Мама всё время добывала еду, ходила по деревням, подрабатывала, выменивала привезённые вещи на продукты. Работать она особо не могла, так как у неё была повреждена рука - бандиты прострелили маме руку, когда они с отцом везли сено. 

 

Жили в мы землянке, ходили в школу. Первое время ничего не сажали, думали нас увезут обратно, потом обзавелись огородом и с мамой обрабатывали участок. Так мы прожили до 1949 года. 

 

В сентябре пришли агитировать на заработки в Карелию, в Петрозаводск. Мы продали свой дом в Романовке, знали что уже не вернёмся, на вырученные деньги купили телёнка. Переехали в Петрозаводск. Так мы вернулись из эвакуации".